Миша Цвик, руководитель продукта в стартапе — о том, как он отсидел в России 13 суток
В Лондоне — 2 года.
Любимый район — Шордич. С момента как я приехал в Лондон, я сразу понял, что Шордич — это мое место. Для меня это уличная культура, стрит-арт, кансил-хаусы, атмосфера сериала Top Boy, запах шишки, музыкальные заведения.
Любимое место — В Лондоне есть несколько важных для меня музыкальных мест.
Ronnie Scott’s — это, наверное, самая культовая и исторически значимая джазовая площадка Европы (Лондона — точно). Ее в 1959-м году создал великий джазовый тенор саксофонист Ронни Скотт, там играли многие титаны джаза типа Сары Вон, Каунт Бэсси и Майлза Дэйвиса. Это довольно fancy место с дорогими билетами, там часто бывает солд-аут на билеты, но сходить хотя бы раз туда точно стоит. В клубе всегда есть свой “хоум бэнд”, The Ronnie Scott’s All-Stars. Я ходил на них, это одни из самых лучших и уважаемых ребят в Лондоне. Еще там периодически выступает Рубен Джеймс (Reuben James); очень советую, он восходящая звезда Лондонской джазовой сцены.
Jazz Cafe считается культовым джазовым местом в Европе. Сюда имеет смысл приходить, если интересна экспериментальная сцена, джаз-фьюжн, этнический джаз. Впрочем, мейнстримный и классический джаз там тоже есть, иногда бывает даже госпел и хип-хоп. Место приятное и атмосферное, сходить стоит. Больше всего меня впечатлили London Community Gospel Choir, они там часто выступают, очень советую, это снос крыши.
The Blues Kitchen, в Шордиче и Камдене. Это место считается попсовым, но музыка и туса там зачетные. Всегда много народу, танцы, атмосфера как будто ты в клубе 70-х колбасишься под живой фанк, грув и диско. Это довольно круто, я нигде не испытывал такие ощущения. Раньше в дни соул и фанк программы, по пятницам и субботам, я там напивался в дрободан и танцевал до потери сил.
Что бесит — В Лондоне бесит больше всего две вещи. Во-первых, интернет. Столица Европы, второй мегаполис мира, 21-й век, а я периодически ловлю в центральном Лондоне 3G или E на мобильном интернете с 1-2 палками! Он еще и стоит, зараза, как крыло сбитого боинга. Чтобы подключить интернет в дом ждать нужно две недели. И стоить тоже будет дофига. Нипанятна как так, и за что нам это.
Во-вторых, еда. Русскому человеку нормально пожрать в Лондоне — это большая проблема. Тут куча фастфуда, бургеров, пиццы, суши, кебабов, поке, азиатской и итальянской кухни, но нормальной домашней здоровой еды почти нигде нет. Я страдаю каждый день, выбираю еду по три часа среди этого однообразия. Хочется картохи, пюрехи, котлеты, мяса, куры, овощей, супчика — а нету. Боль.
Что нравится — Все остальное. Лондон мой любимый город для жизни во всем мире. Для меня он сильно ближе Нью-Йорка или Калифорнии и по культуре, и по архитектуре, и по менталитету, и в целом по вайбу. Это главный мегаполис Европы, здесь есть все, куча возможностей, культурная жизнь, работа, деньги. Но больше всего мне нравится контрастность и аутентичность этого города. Запад и Восток Лондона это два абсолютно разных мира, со своими особенными вайбами, стилями, атмосферой. Это супер.
<hr/>
Как я поехал в Россию на каникулы, толкал автозак и сидел в спецприемнике
Зимой я на пару недель поехал в Россию. Я не был там полтора года и отвык от того, как там все устроено. В аэропорту я оперся на какую-то штуку — через пять минут ко мне подошла женщина и с вызовом спросила: «Тебе удобно? Здесь нельзя сидеть!»
2 февраля в России судили Навального. В этот день его отправили в колонию отбывать срок по делу “Ив Роше”. Я сидел дома и смотрел трансляцию «Дождя»: в городе блокпосты, по телевизору показывают армию ОМОНа, я читаю в интернете призыв на стихийный митинг — «Выходим прямо сейчас».
Вторник, 10 вечера. Я позвонил другу, мы договорились встретиться в баре в центре города и посмотреть, насколько опасно будет выходить. Сели в такси, едем: вдоль дорог ОМОН. Высадились в районе Манежки, и нам повезло — мы присоединились к самой большой колонне, которая шла по Москве.
Вскоре колонну стал теснить ОМОН, и мы свернули на Дмитровский переулок. Дальше вы, скорее всего, все видели сами — нас прижали к стенке и начали обрабатывать дубинками. Ты слышишь удары: “пум”, “пум”, “пум”. Люди рядом со мной падали, их били, кто-то кричал “Что вы делаете!” Началась давка.
Нас построили у стены и стали вызывать по одному и отводить в автозак. Если не соглашаешься — тащат силой. У автозака со всей дури бьют по ногам, чтобы ты их расставил, постоянно орут матом, досматривают и закидывают в автозак.
В автозаке — куча людей, больше, чем должно быть. Из-за этого приходится стоять и сидеть по очереди. Зима, холодно, у печки автозака есть два состояния: она либо работает (и тогда очень жарко и очень душно), либо не работает (и внутри очень быстро становится очень холодно), третьего состояния нет. Там вообще ни разу не комфортно, я вам скажу.
Меня раньше при таких обстоятельствах не задерживали: максимум — давали штраф за распитие. По сравнению с тем опытом, в ОВД “Нагатинский затон” была совсем другая атмосфера: очень много агрессивных, недружелюбно настроенных копов.
С момента задержания прошло часов пять, мы хотим в туалет, а нас не пускают. Если просишься, то тебе говорят: «Стой, жди». Нам пришлось выстроить очередь в кабинет на оформление в зависимости от того, у кого сколько сил терпеть.
Фото Миши Цвика
“Особый сервис”
Перед акцией я прочитал все руководства “ОВД-Инфо” и знал что делать. Я все время требовал протоколы, спрашивал почему их не составляют (Впрочем, протоколы были написаны настолько под копирку, что в моем постановлении суда в итоге написали чужую фамилию. В самых главных местах моя фамилия, а где-то посередине написана не моя).
В комнате, полной копов, на меня сходу начали наезжать и кричать. Я сказал полицейским имя и фамилию, на все остальные вопросы отвечать отказался, сославшись на 51-ю статью Конституции. Пароль от телефона я им тоже не сказал. За это мне пообещали “особый сервис”.
Нас таких было трое, с “особым сервисом”. Всех посадили в очень маленькую камеру. На шконке спал очень плохо пахнущий бомж. Через час он проснулся и сказал: «Они не пускают меня в туалет часов шесть-семь. Хотят, чтобы я обосрался в камере. Они делают это из-за вас. И терпеть я уже не могу».
Мы стали кричать, чтобы человека пустили в туалет. Но полицейские только подходили, слушали это и уходили.
Через пару часов мужик сказал, что больше он терпеть не может. Ну что делать! Мы дали ему пластиковую тарелку и сказали: “Делай свои дела сюда, потом выкинем ее через окошко камеры”. Мы втроем отвернулись и стали ждать. Мужик снял штаны… В этот момент в камеру прибежал полицейский и повел бомжа в туалет. Видимо, они через CCTV увидели, что происходит.
Мало того, что это такое извращенное издевательство над нами, так они еще и этого бездомного вообще за человека не считают.
Говорят, в других ОВД были случаи, где это дело таки доводили до конца.
“Крепость”
Мы просили адвокатов, полицейские отказывали, ссылаясь на план “Крепость”. Ни адвокатов, ни передачки с едой они не пропускали. Но в целом у нас была лайт-версия. В некоторых других ОВД было хуже. Ребята, с которыми я впоследствии сидел в спецприемнике, рассказывали, что у них людей били, угрожали изнасиловать дубинкой и надевали им пакет на голову.
Самый популярный вопрос у полиции был о том, сколько нам платят за участие в митингах. Им реально показывают фильмы, в которых говорят, что мы все проплачены Западом и что мы хотим развалить строй России за пять тысяч рублей.
Мы им на это отвечали: “Вы же видите, что с нами происходит: в туалет не пускают, бьют. Вы бы пошли на это за пять тысяч рублей? Нет? Вот и мы бы не пошли, что за тупой вопрос”.
Под утро у ОМОНовцев, которые привозили нас в ОВД, закончилась смена. На прощание один из них сказал: “Увидимся”.
“…На улицах города”, — добавил второй. Они сами посмеялись над своей шуткой и ушли.
Им на смену пришли более добрые копы — они разрешили передачку с бутербродами от “ОВД-Инфо”. Нам откатали пальцы и повезли в Симоновский суд.
Фото Миши Цвика
Мы простояли три с половиной часа в автозаке перед зданием суда, в туалет опять никого не пускали. Автозаков в Симоновский суд приехало много, адвокатов «ОВД-Инфо» на всех не хватало. Из-за нас в суде в этот день отменили другие заседания. В коридоре мы познакомились со своим адвокатом — вообще-то она приехала в суд по своим делам, но ее заседание отменили. Она решила помочь нам бесплатно.
Адвокат посоветовала записать все нарушения. Я написал, что полицейские не представились при задержании, не объяснили причину задержания, — короче, указал все неточности и нарушения при задержании и доставлении. Еще написал про психологическое насилие, имея в виду ситуацию с бездомным. Ну и еще я написал, что если я не вернусь — то у меня закончится виза, и я не смогу вернуться домой.
Дело в том, что я поехал в Россию уволившись с одной работы, но еще не выйдя на другую. Я планировал свою поездку так, чтобы успеть вернуться в Лондон до того, как у меня закончится срок действия старого BRP. Но теперь мне вменялась “арестная” статья 20.2 “Участие в несанкционированном митинге”, и я мог не успеть вернуться в Лондон по старой визе.
Решения выносятся совершенно рандомно. Со мной сидел человек, который в прямом смысле вообще не знал, кто такой Навальный. Он вообще повар в ресторане, его задержали в пяти метрах от того ресторана. Ему с работы дали справку и принесли в суд запись с камеры наблюдения — там видно, что он вообще ничего не делал. Ему все равно дали 10 суток, он сидел со мной в спецприемнике.
Я не знал, признавать вину или нет. Кто-то выходил и говорил, что признал вину. А был, например, чувак, который сказал: “Мне будет все равно, если я получу по максимуму”. Он зашел к судье и сказал: “51-я” А судья ему сходу: “15 суток”. По максимуму.
Мне посоветовали не говорить судье про 51-ю и 31-ю статью, потому что судей якобы это сильно бесит (51-я статья Конституции дает право не свидетельствовать против себя; 31-я статья гарантирует право на свободу собраний мирных граждан — прим. Кооператива “Темза”).
Я до этого ни разу в суде не был и не знал как себя вести. Хорошо, что адвокат объяснила мне, что обращаясь к суду, надо всегда вставать и говорить “Ваша честь”.
Судья меня спросила, участвовал ли я в несанкционированном митинге.
Я ответил: “Участвовал в мирном шествии”.
“Движение перекрывал? Шел по проезжей части?”
“Я лично нет, но другие люди — да”.
“Кричалки кричал?”
“Кричал, но не те, которые написаны в протоколе”.
“Что кричал?”
“ “Свободу политзаключенным”, “Свободу Алексею Навальному”, “Россия будет свободной” “.
“Знал ли ты, что митинг не санкционирован?”
“Не знал, но догадывался”.
Я получил 13 суток. Это значило, что вместо Лондона я поеду в спецприемник.
Автозак
Мы вышли из здания, сели в автозак и стали ждать, пока осудят всех остальных. В общей сложности мы провели у суда весь день.
Пока мы ждали, у полицейских, которые везли нас в автозаке, закончилась смена. Вместо них пришли какие-то добрые полицейские, которые даже предложили покурить. Мы согласились, и нас стали выводить покурить.
Пока мы курили, мы разговорились с одним полицейским по поводу протестов. Он сказал, что не верит в них, но в целом сочувствует протестующим, мол, “я вообще на вашей стороне”. Один из задержанных от этого так офигел, что сказал ему: “Те, кто на нашей стороне, находятся с другой стороны решетки”. Еще один полицейский сказал: “Вам тут всем дали по 10-15 суток, хотя вроде бы вы нормальные ребята. Мы такое не поддерживаем”.
Когда мы попытались отъехать от суда, автозак заглох. Полицейские попросили нас его толкнуть, и мы стали толкать. Этот момент снял на видео кто-то из людей, пришедших к суду. Видео сразу же разлетелось по интернету.
Об этом видео я узнал почти сразу, потому что добрые полицейские нам дали телефоны (как раз за то, что мы толкнули автозак).
Я зашел в интернет и увидел это видео с комментарием подруги: “Найди Цвика на самом сюрреалистическом видео 2021-го года”. Ниже был комментарий Евгения Ройзмана, мол, “Никогда не смогу понять”.
Впоследствии у меня не раз спрашивали, зачем мы согласились толкать автозак. Все очень просто. Во-первых, полицейские разрешили нам покурить и в целом показались нормальными ребятами. Во-вторых, к этому моменту прошло уже почти двое суток с момента задержания, и мы были уже абсолютно измотанные — так что хотелось поскорее добраться до спецприемника. Все-таки в камере ты можешь уже сесть нормально и расслабиться, книжки почитать.
Я потом посчитал, что к этому моменту я провел в автозаке где-то около суток. Но прошла еще целая ночь и половина дня прежде чем мы добрались до спецприемника.
Арестанты
Сначала нам сказали, что нас повезут в Сахарово. Мы расстроились, потому что уже успели прочитать, что в Сахарово полная жесть. Но в середине пути полицейским сообщили, что в Сахарово больше нет мест.
Время — два или три ночи. Мы говорим: “И чего, куда мы теперь поедем?” Полицейские говорят: “Мы не знаем”. Они реально обзванивали всех и спрашивали, куда нас девать. Но поскольку для нас нигде не было места, в какой-то момент полицейские решили, что они просто повезут нас обратно и будут высаживать по пути в ОВД.
Нас привезли в ОВД “Северное Чертаново”. Там к нам вышел полицейский и сразу сказал: “Мы к вам будем нормально относиться, если вы себя будете нормально вести. Но если вы будете вести себя неподобающе, вам п****ц. Помните, что вы уже не задержанные, а арестанты, и к вам другие требования”.
Там впервые за два дня нам дали нормально поспать пять часов. Утром нас посадили в автозак и мы поехали в Егорьевск, по пути заезжая за арестантами во все ОВД, где мы оставили их прошлой ночью.
Фото Миши Цвика
Фото Миши Цвика
Центр временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Егорьевске находится в 150 километрах от Москвы. Это просто лес и посреди леса вот эта “колония”.
В те дни был снегопад, снега навалило по колено — очень красиво, настоящая снежная сказка, как будто приехали в санаторий. К нам вышел начальник ЦВСИГ и сказал: “Ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не отходите от территории. Здесь есть волки. Это не шутка”.
Нас посадили в клетку ждать оформления. Поскольку в Егорьевск приехали семь автозаков с арестованными, оформление заняло еще часов 10-11. В камере я оказался только в пятницу днем — через три дня после задержания.
Еда там была просто ужасная. Каша, пюре — все это разбавлено водой, какой-то полусуп. Такое ощущение, что там дают переработанные остатки еды из какого-то придорожного кафе в Егорьевске. Кто-то из журналистов написал, что в Егорьевске еда у заключенных дешевле, чем у полицейской собаки. Мы этой новости не удивились.
В камере надо проветривать всегда, когда кто-то курит или идет в туалет. По сути окно почти постоянно открыто и в помещении очень холодно. Спать полагается на железных кроватях, приваренных к полу. Горячей воды нет; есть только холодная, и та ржавая. В какой-то из дней нас вывели погулять, но снега было столько, что мы не могли ходить по двору; пришлось просить лопаты, чтобы убрать снег и расчистить себе дорожки.
Фото Миши Цвика
Фото Миши Цвика
Под арестом совершенно нечего делать. Я очень много читал и писал. Еще мы играли в шахматы и морской бой с другими арестантами.
Я составлял карточки арестантов, чтобы понимать, кто со мной сидит. Был чувак — профессор в “Сколтехе”, он преподавал в Кембридже. Другой чувак учился в СУНЦе (школа-интернат для одаренных детей), потом на высшей математике в МГУ и в МФТИ. Этим чувакам я проиграл все партии в шахматы кроме одной. Был дата-сайентист, который пытается расшифровать дельфиний язык, журналист “Новой газеты”, владелец крафтовой пивоварни. И даже был еще один чувак из Лондона помимо меня!
Один раз на прогулке я увидел симпатичную девчонку. Она мне понравилась и я передал ей письмо через охранника. У него была такая смешная реакция! Я его подзываю к решетке и говорю: “Передай это девчонкам в блок. Они там разберутся, кому это”. Он мне на это ответил: “Б***ь, да вы еще и влюбляетесь тут!” Потом оказалось, что у той девушки был парень, и он тоже отсидел 13 суток.
Поначалу в спецприемнике было жестко, но к концу двух недель я уже окончательно расслабился. Я понял, что мне вообще ни о чем не нужно париться, все уже спланировано и ничего не надо решать.
Всего в России я провел четыре незапланированных месяца. В эти четыре месяца произошло очень много всего: протесты, арест, тусовки, дейтинг, друзья, куча новых людей и встреч.
Возвращение в Лондон для меня ощущалось как новая глава — из питерского и московского крейзи угара я вернулся в очень продуктивную жизнь. Здесь я большую часть времени посвящаю работе и саморазвитию; не пью, не курю, сортирую мусор и регулярно медитирую.
С работой получилось очень смешно. Когда я сидел в спецприемнике, у меня должен был быть первый рабочий день на новой работе в Лондоне.
Моя лондонская подруга догадалась написать моему будущему начальнику сообщение в духе “Миша не выйдет на работу, он сидит в тюрьме в России”. Они там, конечно, немного прифигели с этого.
В общем, когда я уже все-таки вышел на работу, в офисе уже все знали о каком-то загадочном русском, который сел в тюрьму. Обо мне уже ходили легенды. Многие коллеги при первой встрече говорили мне: “О, это ты тот самый чувак из тюрьмы!” Я как будто приобрел ореол загадочной опасности.
Кстати, помимо меня в нашей компании на похожей должности работает еще один русский парень. Он мне рассказал, что иногда нас путают и люди начинают спрашивать у него о русской тюрьме.
Забавно, что у русских моя история вызывает довольно спокойную эмоцию, мол, “А, посидел немного? Сорян, сочувствую”. У британцев же от этой истории глаза лезут на лоб. Как правило, сначала мне мало кто верит, но потом я показываю фотографии из камеры, и британцы начинают охать и ахать. Для них вся эта история — это вообще какой-то п****ц.
